Летом 2009 года мой муж (а тогда ещё просто мой молодой человек) повёз меня на Чукотку, свою малую Родину, познакомить с родителями и показать места, где он родился и вырос. По возвращении я написала небольшой рассказ о нашем путешествии. Рассказ был опубликован на чукотском форуме, организованом братом моего мужа, и очень понравился участникам форума. Теперь предлагаю его вниманию посетителей моего сайта.
Гурина Д., 2012 г.
Чукотка (первые впечатления)
Около года назад рассказ хорошего друга о бескрайних просторах и нелёгком быте на краю материка, где не растут деревья, и даже летом лежит снег, а люди первыми встречают рассвет, зародил во мне робкую надежду однажды увидеть собственными глазами припорошенные снегом сопки, оленьи стада, поесть свежей рыбы и красной икры, отведать оленину и строганину, погулять по тундре и встретить первый на материке рассвет.
И вот, спустя год, хороший друг Дима Гурин стал любимым мужчиной, а робкая надежда — сбывшейся мечтой! Неделю назад самолёт приземлился на пустынном участке суши, похожем на гладко выбритую голову, где нас ожидали низкое серое небо, сильный холодный ветер и восемь градусов тепла. Июль месяц, середина лета, Чукотка.
Из аэропорта на машине нас повезли в посёлок Угольные Копи, где мне и предстоит жить ближайшие полтора месяца в семье начальника охраны нефтебазы Александра Фёдоровича Гурина и его жены, Ларисы Петровны, замечательных людей, благодаря которым моё пребывание на крайнем севере превратилось в настоящую сказку. Дорога к посёлку оказалось недолгой, местами вполне спокойной, по ровному привычному асфальту, но в большинстве своём тряской, с выбоинами и колдобинами, камнями, песком и галькой. А за окном тянулись местные пейзажи: каменистые склоны, буро-зелёные равнины, кочки, болотца, низкие серые облака и где-то вдалеке, на горизонте, подёрнутые белой дымкой, синели разномастные, с припорошенными снегом вершинами сопки.
Никогда ещё мне не приходилось видеть столько заброшенных, полуразрушенных домов. Большую часть посёлка занимают полуобвалившиеся стены, а кое-где даже целые ещё дома, покрытые облупившейся краской, с чёрными дырами выбитых окон, сорванными с петель дверями и залитыми водой комнатами, а некоторые из них изрядно поедены пожаром, чёрные от сажи изнутри и снаружи. И посреди этого всем известная «Первомайка», где стоят новенькие, выкрашенные яркими красками всех возможных цветов, жилые дома. Эта часть посёлка напоминает картинку из детской книжки: расписные невысокие домики, аккуратные улочки, детские площадки, магазины. Людей на улицах немного, как и машин, и иногда здесь царит непривычная для городского жителя тишина.
Вокруг этого яркого островка тянутся обёрнутые металлическими листами трубы теплотрассы, по которым мне довелось прогуляться, мостки, болотца и даже целые озёра, где дети плавают на деревянных плотах. Под мостками или прямо под домом, между свай, а порой и просто посреди дороги можно встретить евражку, маленького симпатичного грызуна, обладающего, однако, очень острыми зубами и скверным нравом. Евражки издают забавные резкие звуки, похожие на крик, невероятно быстро бегают и близко к себе не подпускают, но если запастись лакомством (например, кусочком хлеба), есть вероятность познакомиться с ними поближе. Правда, мне покормить евражку с руки пока не довелось.
Достаточно пройти несколько метров от «Первомайки», и вот она, тундра. В первый же солнечный день мы направились к её просторам. И здесь нас настигли злые и очень голодные комары, вдвое больше городских, почти мгновенно скопившись вокруг нас в целую гудящую тучу. В тундру без хоть какой-нибудь защиты от этих гадов выходить, как оказалось, небезопасно, поэтому первое знакомство с ней вышло недолгим. Ходить по тундре нелегко, в большинстве своём местность здесь болотистая, почва под ногами мягкая, приходится перепрыгивать с кочки на кочку, с которых то и дело соскальзываешь, ноги проваливаются, подворачиваются, так что недолго и вывих получить, приходится быть внимательным и осторожным, по сторонам особенно не поглазеешь. Зато видно всё на многие километры вперёд. Ни дерева, ни даже высокого куста, который мог бы стать препятствием обзору. Здесь совсем не то, что в лесах Карелии, здесь летом заблудиться невозможно. А вот зимой, в пургу, люди в тундре пропадают и замерзают на смерть, и на расстоянии пары шагов друг друга не разглядеть. Всё-таки немного жаль, что сейчас лето, и мне не удастся познакомится с настоящей северной пургой.
Незабываемое впечатление производит гряда сопок, кажущаяся очень близкой, но на самом деле расположенная за многие километры от нас. Подёрнутые синей дымкой, припорошенные снегом, кое-где даже чуть скрытые облаками, скрывая горизонт, они притягивают взгляд. Очень хочется подобраться к ним поближе, а лучше даже взобраться на одну из них, но это путешествие пришлось отложить. Искусанные комарами и вспотевшие под выглянувшим ненадолго солнышком, мы повернули к дому.
С погодой нам очень не повезло. В это время года, в середине июля, обычно многие уже ходят в шортах и юбках, маечках и босоножках, купаются в заливе, который носит название Лиман, и загорают на берегу. Но в этом году в разгар лета за окном 10 градусов тепла, и, отправляясь на мыс, к нефтебазе и причалу, мне пришлось одеть тёплую куртку и шапку. На нефтянике мы переправились через Лиман, чтобы попасть в столицу Чукотки, главный порт и самый большой населённый пункт, город Анадырь. Непогода на воде заметна сильнее, чем на суше, маленькое судно нещадно качало на волнах, вода плескалась во все стороны, ветер выл в ушах, и порой возникало ощущение, что ещё один такой всплеск, и мы перевернёмся. Однако до пристани мы добрались вполне благополучно, если не считать разболевшейся головы и неприятных ощущений в животе. И то, и другое мгновенно испарилось, стоило пройтись по улицам города. Удивительно, каким красивым, ярким, опрятным и гармоничным, несмотря на буйство красок, оказался этот небольшой город на краю России. Первое, что бросилось мне в глаза, это потрясающая чистота! Ни одного фантика, ни одного окурка. Можно подумать, что здесь ежедневно с мылом моют тротуары. Правда, мой скептически настроенный спутник улыбаясь сказал, что причина такого дивного порядка заключается в том, что мусор уносит сильным ветром. Может, и так. И всё же, очень приятно гулять по таким чистым улицам. Каждое здание здесь — целое произведение искусства! Множество стилей, цветов и форм складываются в этом городе в единый пейзаж. К примеру, здание Анадырской гостиницы, большое и нарядное, напоминает свадебный кремовый торт, а местная больница, с зелёными газонами и оградой, выкрашенная оранжевой и красной краской, больше похоже на загородный санаторий, нежели на городскую больницу. Здание главного музея Анадыря, причудливой формы и впечатляющих размеров, стоит на самом берегу, а недалеко от него деревянный храм Святой Троицы, сверкающий золотыми куполами, и памятник святому апостолу, воздевшему руки к небу и будто плывущему над морем. Даже самые обычные жилые дома здесь выглядят совсем новыми, краска на них совсем свежая, цвета самые непредсказуемые, и все фасады разные, разве что здание загса, чересчур мрачное, тёмно-серого цвета, как-то не соответствует своему назначению. Видимо, специально по случаю нашего приезда, на пару часов наступило лето, мы успели погулять по чистым аккуратным улочкам и сделать несколько фотографий. Чуть позже небо опять затянуло серой пеленой, и в Анадырь вернулись дожди.
В столице мы погостили всего пару дней и всё на том же нефтянике переправились обратно, к нефтебазе и посёлку Угольные Копи, чтобы вместе с Диминой семьёй отметить День Рыбака. Погода в праздничное воскресенье была отнюдь не праздничной. Мелкий дождь (а скорее даже мелкий снег), сильный ветер, 10 градусов тепла и низкое серое небо. За последнюю неделю такая погода стала совсем привычной. И всё же, несмотря на хмурое утро, мы собрали большую сумку вкусностей, и в скромной компании, так как большинство предпочло остаться дома, отправились на мыс! На берегу для начальства, которое к нашему счастью тоже испугалось ненастья и осталось дома, обнаружился очень уютный деревянный домик, что-то вроде застеклённой беседки, с большим круглым столом, несколькими удобными стульями, деревянной скамьёй и даже электрическим обогревателем. В этом домике и был накрыт шикарный стол на всю компанию, а позже в нём звучали шумные весёлые голоса, песни под гитару и тосты в честь всё-таки состоявшегося праздника. Но самое интересное происходило за окнами нашего тёплого уголка! Низкие облака, густой туман, поглотивший половину Анадыря, потонувшего в нём, как в молоке, на противоположном берегу, волнующийся Лиман, в котором то там, то тут всплывали к поверхности белухи, издавая забавные пыхающие звуки, — всё это произвело на меня неизгладимое впечатление. Как и положено, в День Рыбака, сразу по прибытию стали ставить сети. Никогда ещё я не видела, чтобы сеть ставили у берега, надевая на длинный шест, сколоченный из нескольких деревянных брусков, один её конец и привязывая другой на берегу к камню или доске. Сколько себя помню, мы с отцом ставили сети, плавая на резиновой лодке или на ройках, и привязывали её концы к камышам или корягам. Здесь же человек максимально близко подходил к воде и на вытянутой руке, в которой держал шест, пытался вытолкнуть первый поплавок как можно дальше, насколько позволяла длина шеста и вытянутой руки. И вот так, стоя у берега, можно было наблюдать, потонул ли поплавок, и не плещется ли в сетке рыба. С каким же немыслимым азартом все кинулись вынимать сеть в первый раз! Рыбы оказалось совсем немного. Мелкую корюшку мы кидали чайкам, которые толпами пикировали к воде, отчаянно сражаясь друг с другом за добычу. Кстати, о чайках. Таких чаек мне никогда не доводилось видеть! Привычные мне чайки, небольшие, с чёрными клювиками, которых мне много раз приходилось видеть как за городом, так и в городской черте, не идут ни в какое сравнение с местными чайками! Эти огромные птицы с большими жёлтыми с красной отметиной клювами, закорюченными на конце, будто нос бабы-Яги, поначалу даже показались мне опасными. Однако, людей они боятся не меньше, чем привычные маленькие Питерские чайки. Выбрав пару более крупных рыбок, я решила зажарить их на только что разведённом костре. Свежевыловленная корюшка, чуть подсоленная и закопченная с дымком — это божественно! И хотя собравшиеся с сомнением отнеслись к подобному лакомству, я с удовольствием слопала своё творение без всяких последствий для желудка. Чуть позже, со второго и третьего раза, в наши сети попалась более крупная и всеми желанная рыба. Три горбуши, всего одна кета, навага и камбала, и той и другой по несколько штук. Тут же зажаренная на шампуре камбала ни в чём не уступала корюшке, а даже наоборот. И только под конец нашего рыболовного энтузиазма наконец-то попалась горбуша с полным брюшком икры. Для приготовления икры под рукой ничего не оказалось, но Лариса Петровна быстро и ловко расправилась с ней без грохотки и тузлука, и через пол часа я попробовала пусть и не совсем икру-пятиминутку, но всё же свежую, только-только приготовленную, красную икру. Для человека, привыкшего к тому, что красная икра бывает только в праздники и по три икринки на кусок хлеба, да к тому же на зуб не попадающие, из маленькой и очень дорогой консервной баночки, это было настоящим чудом! Ничего вкуснее и желаннее и придумать было нельзя. Чуть позже, через несколько дней, Александр Фёдорович принёс домой настоящую икру-пятиминутку из горбуши и кеты, которую за завтраком я с наслаждением накладывала на бутерброд толстым слоем.
Через несколько часов охотничий пыл в нас поугас, рядом с домиком образовалось ведро разномастной рыбы, а в домике уже второй котёл душистой невероятно вкусной ухи. Компания значительно разрослась, радушно принимая вновь прибывших, горячительные напитки делали своё дело, и окна в домике изрядно запотели. Несколько раз мы совершали небольшой моцион, и по нужде, и чтобы освободить место в животе для следующей порции ухи, взбираясь по крутому, поросшему низкими кустиками и травой, склону, на котором в некоторых местах ещё цвели знаменитые рододендроны, довольно крупные и очень нежные цветы. Их золотистые соцветия я не раз видела на фотографиях, но здесь мне впервые довелось подержать их в руках. Вид с вершины этого склона не мог оставить равнодушным никого. Всё-таки не зря этот далёкий край зовут не только суровым, но и прекрасным.
Домой мы вернулись ближе к полуночи, предварительно проделав нелёгкий путь по тряской каменистой дороге, наблюдая из окон машины, как густеет туман и темнеет небо. Хотя по-настоящему темно так и не стало по причине ещё не прошедших белых ночей, как оказалось, ими знаменит не только Питер. Впечатлений от минувшего дня осталось много, правда, большинство исключительно съедобного характера. После корюшки, камбалы и ухи с красной икрой последовал шашлык из свинины и оленины напополам, а вновь прибывшие празднующие приносили с собой сладости, пироги, салаты и прочие яства. И, хотя полный желудок способствует скорее крепкому сну, нежели мечтам и раздумьям, мы легли не сразу, обсуждая и вспоминая пережитое. Несмотря на погодные условия, которые, кстати, более соответствуют суровому характеру северного края, чем ясный безветренный летний день, праздник удался на славу, а для меня День Рыбака стал первым настоящим чукотским впечатлением!
К сожалению, мой организм всё же оказался не столь мужественным, и последствиями недавнего веселья стали больное горло и насморк. Пришлось пропустить вечернее путешествие от посёлка к мысу и наблюдение потрясающего заката, который потом я с завистью увидела только на фотографиях. Почти неделю сидеть дома, наблюдать тоскливо-серое небо за окном и слушать, как дождь барабанит по стеклу, оказалось очень обидно. Зато в этот скудный на события период нашего путешествия до нас долетели известия о конкурсе по случаю приближающегося юбилея Анадыря, которому исполняется 120 лет. Конкурс организовало местное радио, радио-Пурга, предлагая представить любые творения в любом жанре на тему города и грядущего праздника. Возможность принять участие в таком действе показалась мне очень заманчивой, к тому же, впечатления от прогулки по Анадырю были ещё совсем свежими, и вполне могли послужить на благо искусству. После двухчасового сидения на кухне с умным лицом и исчирканным листком бумаги, мне удалось сложить несколько куплетов и даже припев к ним. Вот так, совершенно неожиданно, родилась песня про Анадырь, похожая скорее на зарисовку, эдакую картину словами, собравшую в себе всё, что мне удалось увидеть и запомнить в этом городе. В тот же вечер мы отправили текст по электронной почте в редакцию радио-Пурга, где нам сказали, что обязательно позвонят ближе к празднику.
Сидеть дома уже не было сил, поэтому, несмотря на простуду и по-прежнему плохую погоду, очередным серым утром мы опять отправились в Анадырь. Помимо того, что приближался день моего 19-летия, в столицу приехал известный писатель и сценарист, Эдуард Тополь. Моё знакомство с творчеством Тополя на тот момент ограничивалось тем, что где-то когда-то я слышала эту фамилию, но встреча с ним, которую планировали провести в Анадырском кинотеатре Полярный, обещала быть интересной, к тому же, совершенно бесплатной. И как настоящие студенты, мы не могли пропустить бесплатное мероприятие, поэтому решили непременно посетить встречу, посмотреть кино (последнюю работу писателя) и послушать умные разговоры. По-видимому, оценив нашу настырность и нежелание сидеть дома, погода смилостивилась, и первый день в Анадыре встретил нас солнцем и относительно чистым небом. С утра до вечера мы бродили по улицам города, фотографируя чуть ли не каждое здание, читая все попадающиеся навстречу таблички и вывески, греясь на солнышке и беседуя о жизни. Зашли в храм Святой Живоначальной Троицы, для чего мне пришлось обмотать шарфом голову, побывали у памятника Первому Ревкому Чукотки и морпорта, одним словом, вели себя, как заправские туристы, даже посетили главный музей, музей Наследия Чукотки, где ознакомились с довольно забавными экспонатами. В музее оказался всего один единственный зал, в котором нашлись и олень, и волк, и знаменитый евражка, стоящий на задних лапках, и нерпа, слишком маленькая для взрослой особи, а также медведи, множество разных птиц, а на выходе даже чучело лисы. Но больше всего меня позабавил дождевик, сшитый из кишок кита. Чтобы такой дождевик носить, нужно или обладать очень крепкими нервами, или не знать о прежнем назначении этого чудесного материала. Да и вид у этого творения рук человеческих довольно оригинальный. Жаль, понюхать его было нельзя, экспонат стоял слишком далеко от края витрины. Не менее впечатляющими оказались и другие детали национальной одежды и украшений, причём мужской костюм, как оказалось, ничуть не уступает женскому ни в яркости, ни в количестве украшений. Даже мячики, предназначенный для различных чукотских игр, оказывается, родились много раньше привычного нам футбольного мяча, и не уступят ему ни в прочности, ни уж тем более во внешней отделке, потому что чукотские мячи похожи не на игрушку для пинания ногами, а скорее на произведение искусства с использованием бисероплетения, вязания, шитья и прочих рукодельных чудес. Прогулка по музею заняла немного времени, но позволила поближе познакомиться с особенностями национального быта, оставить на память несколько фотографий, дружески похлопать по плечу белого медведя (правда, уже давно бездыханного) и в очередной раз удивиться повсеместному техническому прогрессу, ибо даже здесь, на Чукотку, в единственном зале музея у каждой витрины стоит компьютер, позволяющий прочитать подробную информацию об экспонате.
В туманный и пасмурный вечер на машине мы совершили восхождение на сопку, так что даже это моё желание было исполнено. В качестве вершины для покорения мы выбрали сопку Михаила. Туман стоял такой, что на вершине сопки на расстоянии пары метров друг друга мы уже не видели. К тому же, большинство камней было покрыто мхом, который скользил под ногами, особенно при спуске, так что у нас была возможность почувствовать себя настоящими скалолазами. Зато вид отсюда, несмотря на туман, открывался сказочный. А из-за низкой облачности и слабого освещения, морская гладь казалось серебряной, поблёскивающей, будто усеянной бриллиантовыми вкраплениями. Сфотографировавшись на вершине, мы запечатлели густую дымку, создающую впечатление, что за пределами участка скалы, на которой мы стояли, кончается мир. Кое-где ещё доцветали пышные кустики рододендронов, а вот грибов нам почему-то совсем не встретилось. Зато после такой прогулки, холодного влажного воздуха и лазания по скользким камням на полусогнутых ногах, горячий чай из термоса и домашний пирог с брусникой в тёплом салоне машины показались манной небесной!
После сопки мы побывали на горе, которую называют Верблюжкой, на краю Анадыря. Здесь стоит поклонный крест, «воздвигнутый в восточном пределе православной России тщаниями Благотворительного Фонда Святителя Николая Чудотворца». Отсюда открывается невероятный вид на Анадырь, наверное, самый полный обзор города, будто с высоты птичьего полёта. Зрелище, бесспорно, впечатляющее и яркое, несмотря на пасмурный вечер. Здесь мы довольно долго стояли, перегнувшись через перила, поглощённые простирающейся под нами картиной. Отсюда город действительно похож на детский конструктор Lego, с которым его многие сравнивают, но мне больше по душе другое сравнение. Я бы назвала его городом – радугой, таким ярким символом детства, ведь около поклонного креста, забравшись на ограждение, и впрямь можно вообразить себя сидящим на радуге. Интересно было бы оказаться здесь, когда эти красочные домики погрузятся в глубокие искрящиеся белые сугробы. Может быть, когда-нибудь…
Погода всё больше походила на летнюю. Как-то, блуждая по улицам Анадыря, мы незаметно покинули город и через некоторое время оказались в близлежащем посёлке под названием Тавайваам. Посёлок оказался очень маленьким, зато берег, вдоль которого тянулась бесконечная вереница балков местных жителей, маленьких домиков, сколоченных из деревянных досок, протяжённым и очень живописным. По этому берегу мы долго шли, проваливаясь в песок, мелкие камушки и гальку, заворожённые кипящей вокруг нас жизнью. Люди будто бы нас не замечали, каждый здесь был занят своим делом. Кто-то ставил сети, кто-то разделывал рыбу, а кто-то наслаждался отдыхом, покуривая и наблюдая, как вялятся подвешенные под крышей крыльца тушки. Периодически до нас долетала настоящая чукотская речь, абсолютно непонятная, но по-своему красивая, напевная, экзотичная для непривычного уха, попадались навстречу смеющиеся дети, собаки, женщины с озабоченными лицами, мужчины, одетые в болотники или даже целые непромокаемые костюмы, чтобы ставить сети дальше от берега. Особенно запомнилась пожилая чукчанка, сидящая прямо на земле и что-то тихо бормотавшая самой себе, с лицом, смуглым, испещренным морщинами, одновременно мудрым и каким-то печально-беспомощным взглядом, она не замечала ни комаров, ни снующих вокруг неё людей, и в её сгорбленной равнодушной фигуре было что-то притягательное, колоритное. Пристроившись, как и она, прямо на песке, осторожно, издалека, мы сумели её сфотографировать, оставшись незамеченными. Почти весь день мы гуляли вдоль берега, по посёлку и вокруг Анадыря, и только под вечер, уставшие, но зато с полным фотоаппаратом снимков, вернулись домой.
Впечатлений от встречи с Эдуардом Тополем в кинотеатре «Полярный» у меня немного, так как сразу по окончании показа его последнего фильма я со встречи ушла. Возможно, причина этого в моей излишней впечатлительности, и всё же тот факт, что половину зала составляли маленькие дети, вызвал возмущение у многих. Фильм рассказывает о печальной участи молодого пограничника, которого, за удачно раскрытую попытку провезти через границу несколько тонн наркотиков, жестоко наказывают люди, которым он помешал. Лишив юношу его мужского достоинства (в буквальном смысле), они выбрасывают его со скалы в воду, где после, выбравшись на берег, он теряет обе ноги, съеденные хищными птицами, пока он лежал без сознания. А затем весь фильм зритель наблюдает дальнейшую жизнь несчастного парня и его любимой девушки. Смотреть на человеческие страдания, да ещё и в таком масштабе, — занятие не для слабонервных. Поэтому на обсуждения этого фильма и последующие чтение рассказов Тополя у меня не осталось ни сил, ни желания.
Зато на следующий день, в гостях у Диминой сестры Инны в Анадыре мне устроили незабываемый праздник в честь моего 19-летия, закидав мою постель девятнадцатью воздушными шариками и приготовив удивительно вкусный именинный пирог в форме сердца! А в качестве подарков у меня появилось национальное украшение — подвеска из шкурок, бисера и кожи, изображающее симпатичного медвежонка, брелок для ключей из моржового клыка в виде маленькой нерпы и, наконец, фигурка чукотского Бога Пеликена из моржового клыка, симпатичного пузатого существа с тросточкой в руках и улыбкой до ушей, выступающего в роли хранителя тепла и уюта в доме. Так что теперь беспокоится о том, чтобы запастись чукотскими сувенирами, не придётся. Да и когда ещё доведётся мне отметить свой День Рождения на крайнем севере, в столице Чукотского Автономного Округа, в краю, где рождается солнце.
На следующий день праздник продолжился уже на другом берегу Лимана, на мысу, где располагается нефтебаза. Переправившись через залив на маленьком судне, мы не поехали на вахтовке, ежедневно отвозящей людей от нефтебазы до посёлка и обратно, а остались в балке на берегу, чтобы чуть позже отправится в посёлок пешком. Лето наконец-то пришло и сюда, в суровые северные края, который день небо оставалось чистым почти круглые сутки, температура поднялась до 18 градусов тепла, а то и до 21 на солнце, и гулять теперь можно было налегке, не кутаясь в тёплую одежду. Единственной неприятностью такой погоды оказалось нашествие немыслимого количества комаров, которые в безветренный тёплый день безжалостно атакуют все доступные участки тела. Перекусив на скорую руку и как следует намазавшись средством от комаров, мы немного посидели на берегу, несколько раз забросив сети и поймав пару-тройку довольно крупных кетин, а затем отправились в путь. В тёплую погоду идти по тундре куда труднее, нежели в прохладную и ветреную. Во-первых, ветер сдувает комаров, во-вторых, обдувает путника, идти становится не так жарко и реже мучает жажда. Перепрыгивать с кочки на кочку весело только поначалу, потом ноги устают, застревая между кочек, то и дело попадается болотистая местность, канавы и ямки, в которые можно провалиться, кусты цепляют за штанины, кровожадные насекомые норовят залететь в глаз и рот, вьются перед лицом, мешая обзору. Примерно через пол часа такого «веселья» энтузиазм пропадает напрочь. К счастью, минут через сорок, мы добрались до берега, но чтобы оказаться у воды, предстояло преодолеть крутой спуск по песку, траве и гальке. Стоит упомянуть, что с самого начала пути мы были не одни, нас сопровождала очаровательная собака по кличке Гайка. На её чёрной мордочке вокруг обоих глаз есть небольшие светлые пятна, создающие впечатление, будто собака надела очки, а ещё Гайка обладает редким для собаки умением улыбаться, забавно задирая верхнюю губу, показывая зубы и немного растягивая пасть, почти по-человечески. Перед такой улыбающейся мордочкой и виляющим пушистым хвостом устоять невозможно! Гайка всё время бежала чуть впереди, деловито оглядываясь каждые пять минут и чинно дожидаясь нас, если мы вдруг отставали или где-то останавливались. Подходя к берегу, мы обнаружили, что потеряли собаку из виду, а где-то снизу, у самой кромки воды слышен громкий отчаянный лай. Неоднократно нас предупреждали, что по тундре и вдоль берега могут бродить бездомные псы, многие из которых очень голодны, агрессивны и способны напасть на человека, поэтому собачий лай заставил нас насторожиться и вооружиться увесистой палкой для защиты в случае нападения. Осторожно, с опаской мы начали спускаться к берегу, держа палку наготове, и, когда в конце спуска обнаружилось подобие деревянной лестницы, увидели нечто, заставившее нас сбежать вниз, перепрыгивая через три ступеньки и чудом не свернув себе шею. На песке у самой воды, отчаянно пытаясь организовать нападение в сторону истошно лающей Гайке, лежал маленький нерпёнок! Никогда ещё мне не доводилось видеть живую нерпу так близко. Отважный детёныш выгибал шею, пытаясь укусить Гайку или хотя бы сделать вид, но она продолжала бросаться в его сторону и оглушительно лаять. На ярком солнце влажная шкура нерпёнка блестела и переливалась, а огромные чёрные глаза смотрели прямо в душу, вызывая безграничное сострадание и умиление. Кое-как отогнав Гайку и пытаясь не спугнуть детёныша, Дима отчаянно щёлкал фотоаппаратом, и, как оказалось позже, успел сделать пару потрясающих кадров. Однако, такое немыслимое скопление явно недружелюбно настроенных существ спустя мгновение заставило нерпёнка кинуться к единственному спасению — к воде. У нас было всего несколько секунд, чтобы насладиться этим завораживающим зрелищем и успеть сделать несколько снимков, несчастный детёныш, чей мирный отдых на солнышке был так грубо прерван, спасал свою жизнь. И как мы ни старались прогнать Гайку в беспорядочном плеске и брызгах и дать нерпёнку благополучно уплыть, она всё равно успела прихватить его за спину. Оставалось только надеяться, что укус оказался не очень сильным и дальнейшей жизни малыша ничего не угрожает. И всё же, переведя дух, мы принялись заслуженно благодарить Гайку, ведь если бы не она, нам никогда не удалось бы так близко встретиться с подобным чудом и сделать такие фотографии. Ещё долго потом мы шли вдоль берега, полностью поглощённые пережитым восторгом, обсуждая подробности, вспоминая большие жалостливые чёрные глаза и искренне сожалея о причиненных детёнышу неприятностях.
Тем временем, наше путешествие продолжалось, а сил уже значительно убавилось. Вдоль берега кое-где ещё лежали глыбы снега и льда, нависая над песком и камнями и образуя своеобразные пещеры, в глубине которых струилась и капала вода. Снег таял. Бьющиеся о берег волны и капающая со снежных наростов вода напоминала о всё нарастающей жажде, утолить которую было нечем, воды с собой мы взять не догадались. Ноги проваливались в песок, резиновые сапоги натирали мозоли, и всё же где-то впереди уже маячил восьмой причал, а значит, расстояние до дома сокращалось, хоть и очень медленно. На пол пути к причалу дорогу нам преградила бурлящая протока, переходить которую пришлось по шаткому узкому брёвнышку. Здесь мы нашли несколько позвонков, предположительно принадлежавших белухе, и, нанизав их на верёвку на подобии бус, взяли с собой в качестве сувениров. Усталость брала своё, на подходе к причалу у меня уже болели ноги и ныли все мышцы, а пить хотелось просто нестерпимо. Здесь нам встретился одинокий рыбак, добродушный мужчина, предложивший нам взять с собой свежей рыбки, но мы вежливо отказались. Уже потом, когда мы прошли ещё несколько метров, в голову пришла мысль, что надо было попросить у этого человека воды, но возвращаться мы не стали. У восьмого причала мы сделали небольшой привал, наблюдая, как кучки угля с длинной подвижной дорожки сваливаются в большую угольную гору. Гайка терпеливо ждала впереди, сидя посреди широкой каменистой дороги. Остаток пути мы проделали практически молча, так как на разговоры сил не осталось, а добравшись, наконец, до дома и с трудом преодолев подъём на пятый этаж, мгновенно выхлебали на двоих целый кувшин воды. Зато вечером, когда всё семейство было в сборе, мне впервые в жизни довелось самостоятельно приготовить икру-пятиминутку из той рыбы, что мы поймали утром, каждый ястык растирая на грохотке, как будто бельё на стиральной доске, чтобы отделить икринки от оболочки, а потом ждать пять — семь минут, залив икру тузлуком, чтобы она как следует просолилась. Мне и в голову не приходило, что потом её ещё оставляют стекать, замотанную в марлю, и только после этого можно приниматься за еду. Поужинав бутербродами с только что приготовленной икрой и сладким чаем, мы очень рано легли и спали без задних ног в самом буквальном смысле.
Продолжение следует…